Есть такие места, которые мной воспринимаются как своего рода «концентраты» информации. Город Любек в Северной Германии (земля Шлезвиг–Гольштейн) относится именно к таким местам. Разбираясь с особенностями Любека после посещения в августе 2012 года, я обнаружил огромное число интересных для себя фактов.
Содержание
- 1 Сведения о Любеке
- 2 Кукольный мост
- 3 Гольштейнские ворота
- 4 Улицы Любека
- 5 Церковь Мариенкирхе
- 6 Ратуша
- 7 Любекский марципан
- 8 Церковь Якобикирхе. Собор
- 9 Больница Святого Духа и дом Судового общества
- 10 Старинные дома Любека. Ворота Бургтор
- 11 Любекские уютные районы — ганги
- 12 Река Траве
- 13 Русские в Любеке и любекцы в России
- 14 Любекский музей кукол
Сведения о Любеке
Для начала поясню название моей статьи. Я попробовал «втиснуть» в него сразу несколько характерных черт Любека. Во-первых, это старинный ганзейский город (Ганза — союз немецких свободных городов, существовавший в XIII–XVII веках в Северной Европе для защиты торговли и купечества от власти феодалов и от пиратства). Более того, именно Любек имел официальный статус центра Ганзы. Членами Ганзы в разное время были более 200 больших и малых городов, расположенных главным образом в бассейне Северного и Балтийского морей. Для выработки общих правил и законов их представители регулярно собирались на съезды в Любеке. И неофициально Любек именовали «Королевой Ганзы». Почему Королевой, а не Королем? А почему Киев — мать городов русских, а не отец? На второй вопрос ответа не знаю, а Любек был Королевой, потому что слово «город» в немецком языке женского рода. Но поскольку слово «Королева» мне не очень хочется применять к торговому бюргерскому городу (не тот уровень), я использовал для названия «камбалу». Для того, чтобы понять, почему, достаточно взглянуть на фотографию исторического центра Любека с высоты:
Конфигурация центра города похожа на тело камбалы — овалообразной формы и с четко выраженным проспектом–«хребтом» вдоль длинной оси, от которого отходят улицы–«ребра». А про марципан я напишу в конце первой части.
Также хочу привести еще один примечательный исторический факт: название Любека имеет славянские корни (как и масса других топонимов в Восточной и Северной Германии). Поблизости от Любека существовала маленькая славянская крепость Любице, ставшая к концу XI века резиденцией христианской ободритской династии Наконидов. Во время религиозных усобиц славяне–язычники уничтожили династию Наконидов, а Любице разорили и сожгли. Остатки горожан перебрались в поселение Буку, расположенное на одноименном лесистом полуострове выше по течению реки Траве — под защиту остатков небольшого датско–славянского княжеского замка, и вместе с немецкими переселенцами–колонистами из района Рейна основали «новый» Любек. Поток немцев–переселенцев с запада быстро прибывал, и уже через несколько лет после основания новый Любек имел крепостные стены, улицы и кварталы домов, пристани, церкви, городское самоуправление и даже городские законы. Город пользовался покровительством немецкой герцогской династии Вельфов. В 1226 году сенат Любека выкупил у Императора Священной Римской Империи статус вольного Имперского города.
Все-таки, вопреки политическим глупостям, между славянами и немцами много общего! А я замечу, что в слове «Любек» имеется важный славянский корень. И чувство, которое я там испытывал, я определи л бы как… нет, не любовь, конечно, а любопытство.
Кукольный мост
Любопытство нарастало с каждым шагом. Первая попавшаяся на глаза достопримечательность — Кукольный мост через один из рукавов Траве. Он ведет от района, где находится Главный железнодорожный вокзал, в центр города. На мосту несколько симпатичных фигур, из которых я для демонстрации отобрал двух красоток — женщину и кошку:
Неподалеку обитают два льва, один из которых бодрствует, другой сладко спит. Для фотографирования выбрал более близкого мне по духу:
Гольштейнские ворота
Продвигаясь дальше к центру, каждый гость Любека проходит через Гольштейнские ворота (Holstentor):
Эти ворота — архитектурный символ Любека, его визитная карточка. Толщина стен XV века, обращенных к городу, составляет метра, наружу — три метра. Надпись на фронтоне золотыми буквами гласит: Concordia Domi Foris Pax, то есть «Согласие внутри, снаружи мир». На другой стороне цифры и буквы 1471 S.P.Q.L — Senatus populusque Lubecensis, то есть «Сенат и Народ Любека».
Улицы Любека
Для того, чтобы обозреть город с высоты, нужно дойти до церкви Петрикирхе (до нее от Гольштейнских ворот минут 10). Фото привожу для показа типичной улицы Любека:
В Любеке много старинных улиц и домов; эта черта отличает его от более крупных коллег по Ганзе — Гамбурга и Бремена. Дело в том, что река Траве, на которой стоит Любек, гораздо мельче Эльбы и Везера. И Любек оказался в стороне от активного судоходства уже достаточно давно. Для него это означало экономическое ограничение, для архитектуры — консервацию. Сейчас это является фактором притяжения многочисленных туристов. Отрадно, что Любек тщательно восстановлен после разрушительных бомбардировок Второй Мировой войны (кстати, в марте 1942 года именно он стал первой целью массированного налета британских ВВС в Германии).
Церковь Мариенкирхе
Протестантская церковь Святой Марии была построена в начале XIV века и выполнена в традиционном для этой местности стиле кирпичной готики. Главным украшением церкви являются два шпиля высотой 125 м. А всеобщее внимание привлекает бронзовый чертик неподалеку от входа:
Чертик восседает возле каменной глыбы, которую швырнул сюда его прототип, разгневанный тем, что горожане построили церковь вместо обещанной ему пивной. Хотя чего ему было гневаться? — пивных в Любеке полно.
Ратуша
Ратушный комплекс резко выделяется из общего архитектурного фона своими аркадами и шпилями:
Большие круглые отверстия сделаны не столько для красоты, сколько для защиты от разрушений сильными ветрами. В настоящее время ратуша Любека является самой старой действующей ратушей Германии.
На Ратуше много внешних украшений. Например, такой балкон:
Герб Любека здесь представлен раздельно в виде двух составляющих — Имперского орла и красно-белого щитка. Гостям Любека я настоятельно рекомендую посетить Ратушу с экскурсией. Они проводятся несколько раз в день (я был в 12 часов). Экскурсия на немецком языке, но это неважно. Важно то, что самостоятельно туда попасть, к сожалению, нельзя. А это сто́ит сделать хотя бы ради возможности посмотреть шикарные картины на исторические темы. Скажем, картина, изображающая дарование герцогом Генрихом Львом Любеку городского статуса:
И еще красивая картина:
Этот портал ведет в Аудиенц–зал:
На снимке они закрыты, но когда открываются, то проявляется интересная особенность: у одной двери открывается и верхняя створка, а у другой — нет. Почему так? Потому что в Аудиенц–зале раньше вершилось правосудие. Оправданные выходили через дверь с открытой верхней створкой, осужденные — через другую, причем им приходилось нагибаться. Такой символический прием. Ну а горожане отреагировали на эту идею суда шуткой: маленькие грешники — через маленькую дверь, большие — через большую. Не помню, кстати, через какую прошел я — были открыты обе.
Также я обратил внимание на диаграмму, показывающую рост флота в Любеке. В Гамбурге этот рост был, по-моему, на порядок больше.
Любекский марципан
Завершу первую часть рассказа о Любеке марципаном. То есть не самим марципаном, а информацией о его значении для Любека. Марципан — это смесь измельченного в муку миндаля и сахарного сиропа или сахарной пудры. Достоверно неизвестно, где именно был впервые приготовлен марципан. Есть утверждение том, что его впервые изготовили в Индии, а в Европу он попал через Венецию. «Матцпанами» назывались коробки, в которых сладость везли из Азии в Европу. Содержимое коробок стали называть «мацабан». В Средние Века марципан считали не только лакомством, но — прежде всего — лекарством от полового бессилия. Насколько это верно, я не знаю. И тогда никто точно не знал. Но, по крайней мере, в те времена марципан продавали в аптеках. А в XIX веке марципан рекламировался толстяками (толстые люди тогда ассоциировались с богачами) — дескать, будете есть марципан, потолстеете, а потом разбогатеете. Почему именно Любек стал центром производства марципана в Германии, мне не известно. Одной из известных достопримечательностей Любека является Салон марципана в «Café Niederegger», расположенный напротив ратуши в центре города. Посетители кафе могут непосредственно понаблюдать за процессом создания причудливых фигурок и насладиться вкусом «гаремных сластей», как называл марципан писатель Томас Манн.
Изображение марципановых Гольштейнских ворот и других достопримечательностей Любека:
Как мне было не вкусить в Любеке гаремные сласти?
Церковь Якобикирхе. Собор
Естественно, в Любеке, как в любом весьма старом европейском, городе много церквей. Про Мариенкирхе и Петрикирхе я упоминал в предыдущей части. Из прочих особо выделю Якобикирхе:
Раньше в народе ее называли «церковью моряков»; она знаменита алтарем XV века, настенными росписями XIV века и двумя чудесными орга́нами XVI столетия. В северной колокольне церкви находится поминальная часовня, в которой установлена поврежденная спасательная лодка с затонувшего в 1957 году немецкого четырехмачтового барка «Памир» (из 80 моряков спаслось только 6).
Остальные церкви, включая Собор (он тоже протестантский) на меня особого впечатления не произвели. Хотя с Собором связана примечательная легенда. Карл Великий на охоте в Саксонском герцогстве долгое время преследовал крупного оленя. Поймав оленя, Карл не смог его убить и отпустил, повесив ему на рога золотую цепочку. Спустя четыреста лет венды и саксы обратились в христианство, а на охоту отправился герцог Генрих Лев. Углубившись в размышления, он удалился от своей свиты. Генрих задумал возвести в Любеке церковь, но у него не хватало на это средств. Тут Генриху явился огромный олень с брильянтовым крестом в рогах. Генрих посчитал это знаком от Господа и прицелился. Убив животное, Генрих снял с его рогов крест, и в ту же минуту олень поднялся и исчез в лесу. Теперь у Генриха Льва было достаточно денег, чтобы начать строительство церкви, и он сам заложил ее первый камень. Этот камень был положен на месте, где протекал священный для язычников ручей. Ручей и сейчас пытается освободиться от этого груза, поэтому и покосились башни Собора.
Возле Собора находится небольшой музей истории Любека.
Больница Святого Духа и дом Судового общества
Сильно «зацепило» меня здание Больницы Святого Духа (Heiligen-Geist-Hospital):
Она была построена в 1280 году на пожертвования любекских купцов — в Европе это первое больничное учреждение нецерковной принадлежности. Больница Святого Духа — одно из лучших сохранившихся до наших дней средневековых зданий подобного рода в Центральной Европе. В своем качестве здание функционировало вплоть до 1970 года. В одной из частей комплекса сейчас находится небольшой приют. В западной части больницы находится больничная церковь, построенная в 1286 году, украшенная фресками XIV века. Интереснее всего было посмотреть на палаты для больных (всего их было 170). Палаты шли рядами, отделенные перегородками высотой в 2 метра. На площади 6 кв.м располагались кровать, ночной столик и полка. Окно наверху обеспечивало свет и свежий воздух. Порядки в больнице были строгими, монастырскими; до XIX века даже практиковались телесные наказания.
Неподалеку от Больницы стоит дом 1535 года — Шиффергезельшафт, то есть Судового Общества:
Он построен на паи любекских капитанов. Здесь раньше бесплатно могли ночевать моряки; а теперь тут пивная. Фасад здания украшает роспись с корабликом и многосмысленная фраза «Всем понравиться невозможно». Что бы это значило?
Старинные дома Любека. Ворота Бургтор
Дальше несколько примеров старинных домов в Любеке:
Городские ворота (Бургтор) изначально построены в XIII веке, современный облик конца XVII века. Через них идет путь на север.
Таких оборонительных укреплений в Любеке осталось всего двое — Гольштейнские ворота и Бургтор. Некогда их было много, но большинство было убрано за ненадобностью в основном в XIX веке. Одна башня сохранилась в виде руин:
Очень красиво она сочетается со старыми домиками с фахверковой надстройкой (нетипичными для Любека).
Самый старый сохранившийся (в первозданном виде) дом в Любеке датируется 1283 годом:
Фасад потемнел от старости… Называется он «Кранен–Конвент». Раньше здесь жили овдовевшие женщины (бегинки), заботившиеся о бедных и стариках.
Я бы отнес ему в противоположность Дом Будденброков:
Почему в противоположность? Если судить по роману Томаса Манна «Будденброки», в этом доме жили холодные расчетливые люди — купцы. Люди бездушные и тяжелые. Сейчас мне трудно сказать, насколько тяжелой и гнетущей была бюргерская атмосфера конца XIX века: сейчас от нее ничего не осталось. Манн описал историю четырех поколений богатой семьи торговцев, пришедшей в упадок. А Любек по сей день живет и процветает.
Любекские уютные районы — ганги
От фундаментальных домов перейду к одной интересной особенности Любека (это есть и в Бремене, но меньше, а в Гамбурге нет совсем). Есть здесь такой термин «ганг». Никакого отношения к индийской реке или к преступной банде это слово не имеет. Я не знаю его этимологии; так или иначе, в здешнем диалекте оно означает определенный тип застройки. Чтобы пояснить, проиллюстрирую цепочкой фотографий. Идя по какой-нибудь улице в восточной части старого Любека, можно увидеть такой узенький проход:
Пройдя по нему, попадаешь в совершенно особый мир:
совсем миниатюрный:
или покрупнее:
Сейчас все выглядит чисто, уютно и мило, но до 1970-х годов это были трущобы. По этому поводу хочу привести цитату из повести немецкого писателя Джеймса Крюса «Тим Талер, или Проданный смех» (действие происходит в начале 1930-х годов):
В больших городах с широкими улицами и теперь еще встречаются переулки такие узкие, что можно, высунувшись из окошка, пожать руку соседу из окошка напротив. Иностранные туристы, которые путешествуют по свету с большим запасом денег и чувств, случайно очутившись в таком переулочке, всегда восклицают: «Как живописно!». А дамы вздыхают: «Какая идиллия! Какая романтика!». Но эта идиллия и романтика — одна видимость, потому что в таких переулках обычно живут люди, у которых совсем мало денег. А тот, у кого в большом богатом городе так мало денег, нередко становится угрюмым и завистливым. И дело тут не только в людях, тут дело в самих переулках.
Но сейчас в гангах живут отнюдь не бедняки, а обычные люди со средним достатком, которым нравится замкнутость и тишина (таких, по-моему, не большинство).
Река Траве
И еще хотелось сказать несколько слов о Траве. Славянам нет нужды гадать о происхождении ее названия — от ободридского Травена, то есть «травянистая». Сейчас эта река в экономическом смысле имеет малое значение для Любека. Порт тут совсем небольшой (главный порт находится в устье Траве, в любекском пригороде Травемюнде), и кроме прогулочных корабликов и яхт других судов в движении я не видел. Но на яхты всегда приятно посмотреть:
Русские в Любеке и любекцы в России
Однако еще два столетия назад здесь царило оживление. На протяжении первой половины XIX века Любек служил «воротами в Европу» для русских путешественников. Дело в том, что он являлся первым портом, в котором делали остановку выходившие из Кронштадта русские пассажирские суда; таким образом, первым европейским городом, который видели русские странники, был именно Любек. С этим связан записанный Петром Вяземским анекдот: однажды А.С. Пушкин в кругу друзей произносил пламенные речи, направленные против Европы, на что друг поэта А.И. Тургенев возразил: «Да съезди, голубчик, хоть в Любек».
Я не имею намерения произносить речи против Европы. Зато узнал важный факт, касающийся связи Любека с русским православием. Любек — купеческий город, его жизнь была искони построена на коммерции и деньгах; действительно, ему долгое время была присуща тяжелая атмосфера. Но житель именно этого города стал первым русским святым–юродивым. Стал, конечно, на русской почве, но было, значит, в его внутренней сущности что-то особенное. Я говорю о Прокопии Устюжском (Prokopius von Ustjug und Lübeck), жившем в конце XIII — начале XIV века. Он был представителем рода любекских купцов–патрициев. В то время морской путь Любек — Новгород являлся привычным маршрутом ганзейских торговцев. В Новгороде Прокопий принял православие, раздал свое имущество сирым и стал юродивым.
Любекский музей кукол
Любекский Музей кукольного театра обязан своим появлением одному человеку. Во время путешествия по Сицилии в 1971 году житель Любека по имени Фриц Фей попал в «Оперу де Пупи» (которой, кстати, уже более 200 лет). Ему захотелось приобрести одну из кукол. Так зародилось это увлечение. Уже вскоре в его квартире марионетки свешивались с карнизов, фигуры на прутьях заполонили кухню, а в подвале нужно было освобождать место для шарманок. Абсолютно случайным это пристрастие не было — отец Фрица Фея начал вырезать кукол после Второй Мировой войны.
Музей совсем маленького размера был открыт Фрицем Феем в 1982 году. Потом он существенно расширился, и сейчас здесь экспонируется около 2,000 фигур, плакатов и сценических элементов. Причем это только десятая часть запасов музея — большинство хранится в подвалах. Очень много предметов появилось здесь бесплатно — люди просто приносили их в знак уважения к деятельности Фрица Фея.
Здание Музея найти несложно, хотя расположено оно на весьма узкой старинной улочке Кольк, неподалеку от церкви Петрикирхе. Здание не очень приметное:
Заметить издали здание музея можно по свисающему со стены дракону. Он достоен особого упоминания, ибо дракон этот сумчатый!
В окнах уже видно много кукол:
Дальше небольшая подборка европейских и азиатских экспонатов — различить их легко. Азия представлена куклами из Китая, Японии, Индии, Бирмы, а также фигурами театра теней «ваянг» из Индонезии.
Надо сказать, что куклы эти вовсе не «детские» в примитивном смысле этого слова. Во многих из них нет ничего «слащавого», «умилительного». Наоборот, они имеют, можно сказать, жесткий, порой грубый характер, причем независимо от этнокультурной принадлежности. Особенно это характерно для кукол, сделанных до XIX века. Такова особенность эпохи, особенность менталитета людей. Эта особенность, на мой взгляд, сформировалась вследствие того, что люди тогда находились как бы между наковальней тяжелых жизненных условий и молотом еще более тяжелых искусственных представлений (например, чего стоит одна только идея о дьявольщине, которая раздавила многие тысячи судеб). Поэтому у человека было только одно простое средство сопротивления — смех. А то, что его могли вызывать грубые сюжеты и шутки в раблезианском духе, не должно никого смущать.