Погружение в философский хоррор — игра Amnesia: A Machine for Pigs


В названии этой статьи я сознательно пошел на использование гротескного словосочетания — «философский хоррор». Таково мое восприятие игры Amnesia: A Machine for Pigs («Амнезия: Машина для Свиней»), разработанной английской студией The Chinese Room. Игра вышла в сентябре 2013 года, и поскольку я высоко ценю предыдущую игру этой студии — меланхоличную Dear Esther — сразу захотел познакомиться с их новой творческой разработкой.

В своей статье я не ставлю перед собой задачу подробно рассматривать технические характеристики и детальные особенности прохождения — этому посвящено много других материалов в интернете. Мне хотелось просто высказать несколько мыслей, интегрирующих впечатление «философского хоррора». Статья предназначена для уже прошедших игру, поэтому я не буду себя ограничивать спойлерами.

Элементы Хоррора

Почему хоррор? Во-первых, потому что в игре применены средства прямого запугивания. Впрочем, я бы не сказал, что монстры в «Машине…» сильно поражают своим чудовищным безобразием (хотя кому как) или опасными умениями. Несомненно, опытные игроки в своей практике встречали массу гораздо более уродливых и отталкивающих существ, столкновение с которыми сулило много неприятностей. В «Машине» всего четыре вида монстров, из один которых (наиболее грозный) появляется лишь однажды, почти в конце. Что касается других видов, то встречи с ними фатальны, пожалуй, лишь для весьма неуклюжих игроков.

К слову, лично у меня созерцание свино–людей вызывало не только и не столько жуткое ощущение, но порой и жалость (в свете осознания, что они сами, по сути, жертвы; особенно это ощущалось, когда я наблюдал за помещенными в клетки существами, поведением похожими на людей — например, один «монстр» просто спал, свернувшись, на койке).

Во-вторых, локации «Машины…» соответствуют «классике жанра». Это и великолепный зловещий особняк конца XIX века, бродить по которому весьма увлекательно (например, из-за обильно украшающих дом картин разной тематики — как приятных, так и страшных).

Побродить придется и мрачным переулкам возле особняка, ведущим к церкви и фабрике. Ну а на самой фабрике герою предстоит долгое путешествие по полутемным помещениям и коридорам. Этот путь одновременно является его катабасисом — сошествием в ад, и катарсисом — оздоровлением.

Эта гигантская фабрика, ближе к концу обретающая сюрреалистические черты, является средоточием сюжета. Она и есть та самая «Машина для Свиней». Именно благодаря ей Amnesia: A Machine for Pigs переходит грань тривиальной хоррор–игры, и становится зримым образом поистине чудовищной философии.

Философия Машины для свиней

По моему мнению, «Машина…» обладает колоссальным масштабом концептуальной сюжетной экспрессивности. В ней, как и в «Дорогой Эстер», есть существенные черты, родственные книге (в том числе аудио-книге), так как по ходу действия игроку предлагается прочитать и прослушать много информации. Часть ее не нужна непосредственно для прохождения; она является выражением определенной философии. Кстати, на этом чтении и прослушивании авторы, на мой взгляд, акцентируют достаточно много внимания, чтобы у игрока отложилось в сознании что-то большее, нежели просто геймплей. Геймплей в «Машине…» как раз довольно тривиальный, и любителей «челленджа» (толп исключительно смертоносных монстров, хитроумнейших головоломок и т.п.) это может разочаровать.

Советую внимательно читать записки и дневник и слушать фонографы. Это, к слову, и есть своеобразный «челлендж», ибо из-за особенностей формы и содержания многие записи тяжелы для восприятия. Например, очень неприятно режет глаз натурализм, причем с явным оттенком безумия. Безумие — квинтэссенция философии «Машин для Свиней». Именно эта философия (а вовсе не монстры и скримеры) обеспечивает, по моему мнению, подлинный хоррор. В центре ее — собственно Машина, которая предназначена для переделки людей в свиноподобных тварей. Почему? Зачем это надо?

Да потому, что с давних времен часть человеческой цивилизации (которую можно условно назвать Западом, хотя не стоит считать это обозначением в вульгарно-географическом смысле) объята патологической неудовлетворенностью Миром. И столь же патологическим стремлением его менять. Эта часть цивилизации постоянно бурлила и бурлит недовольством социальным устройством (придумав идею какой-то «социальной справедливости»), сочинила миф о первородном грехе. И постоянно бунтовала против Мироустройства — самыми жестокими и нелепыми способами.

Герой игры — предприниматель и инженер Освальд Мандус — развил эту неудовлетворенность в идею о необходимости коренного преобразования самой человеческой природы и сущности. Его трудами возникла инфернальная (и в то же время удивительно рационально устроенная) «Машина для Свиней». Кстати, в особняке следует обратить внимание на картину нидерландского художника Питера Брейгеля (Старшего) «Вавилонская башня» — символизм ее в контексте игры очевиден.

«Машина для Свиней» — это не просто механизм, это мыслящее существо со своими аналогами плоти и крови; можно сказать, это одновременно и Творение, и пародия на Творца; а также и прообраз Нового Мира. В ее концепции сошлись воедино зловещие извращенные идеи науки и религии (от последней особенно заметно присутствие идеи жертвоприношения). И она стремится повлиять на наш Мир, неся ужас жителям Лондона.

Пробудившемуся от амнезии Мандусу предстоит пройти по всей Машине с целью уничтожить ее. Он исследует устройство Машины и попутно читает и слушает записи, позволяющие осмыслить причины, по которым он создал ее. Машина колоссальна; основную ее часть можно увидеть на этой Схеме:

В конце Освальд Мандус оказывается в фантастическом пространстве, где находится сердцевина Машины. Ценой своей жизни он останавливает ее, а Мир входит в XX век, с его новыми ужасами. Которые, однако, Человечество способно преодолеть без превращения в свиней.

Интересные ассоциации с используемыми в игре именами

Освальд Мандус

Главный герой — Освальд Мандус. Его имя напоминает о немецком философе Освальде Шпенглере, в 1918–1922 годах написавшем классическую книгу с говорящим названием «Закат Западного мира» (более известном как «Закат Европы»). Фамилия «Мандус» (между прочим, совершенно «не английская») напомнила мне о гностической религии мандеизм. Мандеи учили, что высшее божество «Великая Жизнь» эманирует из себя небесные существа, или эоны (не является ли таковым Машина для Свиней?). Начальные эоны называются также первой жизнью, второй жизнью, третьей жизнью. Человеческие души суть эманации первой жизни, плененные тьмой материального бытия. Мандеи считали лжепророками Иисуса Христа и Магомета; практиковали крещение умерших. Кроме того, по мнению иудеев, мандеи обвиняли христиан в употреблении еврейской крови для приготовления просфор.

Лилибет Мандус

Лилибет Мандус, супруга главного героя. Умерла при родах; ее зубы были проданы, чтобы на вырученные деньги купить куклы для детей бедняков. Этот персонаж у меня вызвал ассоциацию с Лилит, первой женой Адама в каббале. По-шумерски «лиль» означает «воздух, ветер; дух, призрак», по-аккадски «лилу» означает «ночь». Мне кажется, после смерти жены в сознании Освальдом Мандусом начали происходить изменения с далеко идущими последствиями.

Енох и Эдвин Мандусы

Сыновья Освальда и Лилибет — близнецы Енох и Эдвин. Весьма разные ассоциации возникли у меня с этими именами, что отражает сложность и противоречивость личности Освальда Мандуса.

У ветхозаветного имени Енох есть два примечательных носителя. Первый — это сын Каина. Второй — седьмой патриарх, начиная от Адама; единственный, про кого в Библии не говорится «и он умер», что интерпретируется как то, что Бог взял Еноха на небо, освободив от вызванной грехами прародителей смерти. Ему приписывается апокрифическая «Книга Еноха». Согласно ей, ангелы брали себе в жены земных женщин и наплодили исполинов и магов, после чего переполнившаяся грешниками Земля была подвергнута Потопу. Любопытно то, что существует магический Енохианский язык (на котором якобы Адам разговаривал с Богом и ангелами), впервые описанный английским ученым Джоном Ди; использовался также знаменитым оккультистом Алистером Кроули. Языку соответствует Енохианская каббалистическая магия.

Эдвин — имя Короля Англии конца VI — начала VII веков. В 627 году принял христианство. При Эдвине в Англии установился долгожданный мир и порядок, однако затем против него выступили многочисленные противники, и он был убит. Впоследствии был канонизирован как мученик.

Святой Дунстан

Часть действия «Машины…» происходит в церкви Святого Дунстана. Уверен, это имя выбрано не случайно. Живший в X веке архиепископ Кентерберийский Дунстан очень почитаем в Англии как надежный защитник от дьявольских козней. Согласно легенде, Дунстан однажды подковал дьявола. Много церквей в Англии освящены в его честь; например, в Лондоне есть церковь Святого Дунстана-на-Востоке:

Любопытно, что в романе «Ангел Западного окна» австрийского писателя Густава Мейринка, мастера жанра «магический реализм», посвященном в значительной мере судьбе вышеупомянутого Джона Ди, есть упоминание Святого Дунстана. В XVI веке мятежники–еретики разграбили склеп Святого Дунстана в поисках сокровищ; драгоценностей они не нашли, зато обнаружили, что в руках покойного святого находится древний фолиант в переплете из свиной (!) кожи, а в его рту и на лбу укреплены два шара слоновой кости. Сей манускрипт, как впоследствии опознал Джон Ди, есть описание рецепта изготовления Философского камня, или Эликсира бессмертия — бессмертия по ту и сю сторону жизни. В белом шаре хранилась тонкая сероватая пудра — materia transmutationis. В красном шаре — порошок, называемый Алым Львом; сакральная субстанция, предназначенная для алхимической трансмутации материи в золото.

Священник Иеремия

Священник Иеремия, настоятель церкви Святого Дунстана. Вместе с бедняками-прихожанами отправился в Машину для Свиней. Иеремия — имя второго из четырех великих ветхозаветных пророков. Он предсказал падение Иерусалима пред Вавилоном, а затем и полное уничтожение иудейского государства. Иеремию все знают как плачущего пророка. Существует термин «иеремиада» для обозначения горестных жалоб и сетований. Бог призвал его на особое служение, которое требовало отречься от себя, от комфорта, брака, удовлетворения личных нужд. Иеремия учил, как надо заботиться о самых обездоленных социальных группах — сиротах, вдовах, пришельцах. Иеремия старался найти оправдание грешникам, но беспощадный Бог Иегова отверг молитвы пророка о народе: «Ты же не проси за этот народ, и не возноси за них молитвы и прошения, и не ходатайствуй предо Мною, ибо Я не услышу тебя».

Машина для свиней и финальный вывод героя романа Герберта Уэллса «Остров доктора Моро»

Освальд Мандус запутался в отчаянии, болезнях, разочаровании, ложных идеях. Все это напоминает мне непрестанный разрушительный шум в голове. Но в конце он все же услышал тишину.

«Машина для Свиней» в моем восприятии перекликается с великим романом Герберта Уэллса «Остров доктора Моро» (я писал на тему человеколюбия в этом произведении). Только если Моро пытался делать людей из животных, то Мандус хотел делать каких-то сверхсуществ из животных и людей. В обоих случаях они, естественно, потерпели крах, ибо человеку, в отличие от Бога, не подвластны запредельные тайны Духа и Души. И это урок всем «преобразователям» человека.

Чтобы не путаться, подобно Моро и Мандусу, лучше заняться тем, к чему пришел главный герой романа «Остров доктора Моро»:

Для этого просто нужно другое состояние жизни и сознания. Но, слава Богу, это состояние овладевает мною теперь все реже. Я удалился от шума городов и людской толпы, провожу дни среди мудрых книг, этих широких окон, открывающихся в жизнь и освещенных светлой душой тех, которые их написали. Я редко вижу незнакомых людей и веду самый скромный образ жизни. Все свое время я посвящаю чтению и химическим опытам, а в ясные ночи изучаю астрономию. В сверкающих мириадах небесных светил — не знаю, как и почему, — я нахожу успокоение. И мне кажется, что все человеческое, что есть в нас, должно найти утешение и надежду в вечных всеобъемлющих законах мироздания, а никак не в обыденных житейских заботах, горестях и страстях. Я надеюсь, иначе я не мог бы жить. Итак, в надежде и одиночестве я кончаю свой рассказ.