О патриотизме и гуманизме в романе Герберта Уэллса «Война миров»


фигура марсианского боевого треножника в Уокинге, предместье Лондона

фигура марсианского боевого треножника в Уокинге, предместье Лондона

Роман Герберта Уэллса «Война миров» написан в 1897 году и опубликован в виде книги год спустя. Конец XIX века — эпоха гонки колониального империализма, в которой главный тон задают Англия, Франция и активно конкурирующая с ними Германия. Кстати, есть мнение, что «Война миров» — это легкая аллюзия на будущую войну между Англией и Германией (как часть Первой Мировой войны). Так это или нет, неважно; мне сложно сказать, были ли марсиане намеком на кайзеровскую армию. Не в этом суть. Суть в том, что на самом деле Уэллс «покусился» на первую святыню английского культа «Великой Британской Империи» — на политику этой страны, заключающуюся в построении великой колониальной державы. В книге он прямо задается вопросом, чем хуже марсиане в сравнении с европейскими колонизаторами? Я бы ответил, что они намного хуже. Марсиане, в конце концов, занимались деятельностью весьма простой — разрушением и уничтожением (о способе их питания смысла говорить нет, поскольку они воспринимали себя по отношению к людям так же, как люди воспринимают себя по отношению к самым примитивным животным). Колонизаторы не только разрушали и убивали, они грабили, обманывали, морочили туземцам головы, навязывали свои религии, жизненные принципы и идеологии, совращали сексуальной эксплуатацией, алкоголем и наркотиками (например, Опиумные войны в Китае).

Уэллс проводит параллель между марсианским террором и полным уничтожением жителей Тасмании; правда, он почему-то говорит, что это сделали европейцы. Нет, не европейцы «вообще». В преступлениях колониализма виноваты конкретно: Португалия, Испания, Нидерланды, Великобритания, Франция, Германия и Бельгия (некоторые другие, например, Дания, тоже внесли небольшую лепту). Но не такие европейские страны, как, к примеру, Словакия или Исландия.

Для англичан характерна гордость за их государственное и общественное устройство, этакий «идеальный порядок». Они уверены, что оно незыблемо и скреплено несокрушимыми социально-политическими конструкциями и самим британским менталитетом. Что происходит с ним в результате нападения марсиан?

«Они идут»… под эти выкрики мальчишек–газетных продавцов Лондон готовится встретить марсианских титанов. На их пути стоят заслоны из артиллерийских батарей, приготовлены к взрывам пороховые заводы, которые должны служить минами. Разведка, связь, гражданские службы — все ли в порядке? Сначала — да; английская государственная машина работает на полную катушку. Затем…

Марсиане входят в Лондон

Марсиане входят в Лондон

Тотальный коллапс, абсолютный крах, чудовищная паника и всеобщая деморализация. Таков результат всего нескольких дней борьбы. Жутко читать сцены бегства шестимиллионного населения Лондона, тогда крупнейшего города нашего мира. Тут есть место и безалаберности, и безответственности, и мародерству, и трусости (прежде всего, властей), и тупости. Тупость, кстати, высмеяна Уэллсом очень едко — на примере знаменитого английского отношения к другим народам. Много раз мне доводилось слышать в фильмах и читать в книгах, КАКИМ тоном типичный англичанин произносит слово «иностранец». Уэллс ядовито пишет, как некая англичанка боялась эвакуироваться во Францию, ибо полагала, что французы ничем не лучше чудовищных марсиан. Хлесткая пощечина по физиономии британского патриота! При этом ,кстати, после гибели марсиан восстанавливающейся Англии помогают другие страны (указывается, что, например, Франция помогает продовольствием).

Еще две «священные коровы» Британии конца XIX столетия — армия и церковь. Армия в романе персонифицирована в лице некоего солдата–артиллериста, а церковь — в лице провинциального протестантского священника. Оба, кстати, не названы по имени, что символично.

Солдат, который высказывает рассказчику идеи о «сильном человеке», «непримиримой борьбе», «естественном отборе» (долженствующем очистить английский народ от разного рода слабаков и прочих лишних людей), оказывается заурядным болтуном и лентяем.

Священник показан еще хуже. Вместо того, чтобы ободрять и духовно окормлять свою паству, он в силу эмоционального потрясения попросту свихнулся, впал в безумие апокалиптического бреда. Впрочем, это не мешало ему безрассудно объедаться и опиваться. Думаю, Уэллса глубоко возмущал и раздражал тип людей, помешанных на идеях апокалипсиса, страшного суда, высшего возмездия. Посему участь этого священника оказалась трагической.

* * *

Я восхищаюсь смелостью Герберта Уэллса в его обличительном вызове британскому псевдопатриотическому культу. Он был против этого культа, но, как подлинный гуманист, любил свою страну и свой народ. И показал в книге их подвиг. На протяжении всего романа присутствуют маленькие незаметные люди, которые совершают добро, оказывают помощь страждущим. А наитболее зримым и ярким примером подвига служит бой в устье Темзы, который дает марсианам таранный миноносец Thunderchild («Дитя /Сын/ грома»). Интересно, что Сыном грома Христос называл Своего любимого ученика Иоанна Богослова (есть основания полагать, что Откровения апокалипсиса были ему приписаны). Возможно, такое имя корабля является репликой Уэллса на апокалиптические бредни вышеупомянутого священника.

миноносец «Сын грома»

миноносец «Сын грома»

Процитирую некоторые фразы из описания этого сражения:

<…> огромное судно пронеслось мимо и идет к берегу. Надводная часть длинного стального корпуса высоко поднималась над водой, а из двух труб вырывались искры и клубы дыма. Это был миноносец «Сын грома», спешивший на выручку находившимся в опасности судам.

Марсиане как будто с удивлением рассматривали нового противника. Быть может, этот гигант показался им похожим на них самих. «Сын грома» шел полным ходом без выстрелов. Вероятно, благодаря этому ему и удалось подойти так близко к врагу. Марсиане не знали, как поступить с ним. Один снаряд, и они тотчас же пустили бы его ко дну тепловым лучом.

«Сын грома» шел таким ходом, что через минуту уже покрыл половину расстояния между пароходиком и марсианами, — черное, быстро уменьшающееся пятно на фоне низкого, убегающего берега Эссекса. Вдруг передний марсианин опустил свою трубу и метнул в миноносец тучи черного газа. Точно струя чернил залила левый борт миноносца, черное облако дыма заклубилось по морю, но миноносец проскочил. Наблюдателям, глядящим против солнца с низко сидящего в воде пароходика, казалось, что миноносец находится уже среди марсиан.

Потом гигантские фигуры марсиан разделились и стали отступать к берегу, все выше и выше вырастая над водой. Один из них поднял генератор теплового луча, направляя его под углом вниз; облако пара поднялось с поверхности воды от прикосновения теплового луча. Он прошел сквозь стальную броню миноносца, как раскаленный железный прут сквозь лист бумаги.

Вдруг среди облака пара блеснула вспышка, марсианин дрогнул и пошатнулся. Через секунду второй залп сбил его, и смерч из воды и пара взлетел высоко в воздух. Орудия «Сына грома» гремели дружными залпами. <…> Увидев, что марсианин упал, капитан на мостике громко крикнул, и столпившиеся на корме пассажиры подхватили его крик. Вдруг все снова закричали: из белого хаоса пара, вздымая волны, неслось что-то длинное, черное, объятое пламенем, с вентиляторами и трубами, извергающими огонь.

Миноносец все еще боролся; руль, по-видимому, был не поврежден, и машины работали. Он шел прямо на второго марсианина и находился в ста ярдах от него, когда тот направил на «Сына грома» тепловой луч. Палуба и трубы с грохотом взлетели вверх среди ослепительного пламени. Марсианин пошатнулся от взрыва, и через секунду пылающие обломки судна, все еще несшиеся вперед по инерции, ударили и подмяли его, как картонную куклу. <…> Снова все скрылось в хаосе кипящей воды и пара.

Хочу акцентировать внимание на фразе «миноносец все еще боролся» — написано так, слово о живом существе. И не случайно, что именно у корабля есть имя, а у солдата и священника — нет. В моем восприятии этот корабль — символ той Англии, которую любил Уэллс. В лице этого броненосца марсианам противостоял организм, состоящий из английских людей и самой английской земли, недра которой породили металл и уголь.

В конечном счете именно природа — корень и основание любой родины — повергает вооруженных невероятными механизмами марсиан, сохраняя за всеми людьми право свободно жить на планете Земля.

И именно к совершившей такие маленькие и большие подвиги Англии я испытываю глубокую симпатию и уважение.

Для меня есть две Англии (как и две России, две Франции, две Германии и так далее). Одна из них — это государство Великобритания с его бюрократическим механизмом, политикой, бизнесом, выродившейся церковью, юриспруденцией, циничной и лживой прессой и прочими противоестественными явлениями, за которыми нет человеческой души. Другая — Англия Духа и Почвы. Англия Короля Артура и рыцарей Круглого стола, чудес Святого Грааля, Робина Гуда, подлинной религиозности, удивительного фольклора, добрых и веселых традиций, бардов, живущих девизом «те, кто свободны повсюду в мире». Увидеть ее непросто; помогает этому свет книг–маяков. Например, книг великого английского писателя Герберта Уэллса.